Вид на Останкинскую башню. №2

Перед нами Москва, но странная Москва. Тишина летнего вечера. Город вне времени. Время исчезло. Осталось только пространство полного безмолвия, вечность и красавицы-великанши, безмятежно отдыхающие на пригорке, заросшем травой и репейником. Теплый воздух ласкает их нежную кожу, подсвеченную лучами заходящего солнца. Они плоть от плоти этой земли, одной природы с ее цветами и деревьями, их тела светоносны и невесомы, и, как в «Весне» Боттичелли, даже не приминают траву, на которой лежат. Что можем мы принести к их ногам? Мертвый бетон высоток, иглу башни, которая впивается в вечернее небо, асфальтовую гарь дорог? Они равнодушны к этим благам цивилизации, к повседневной суете и тщетным человеческим амбициям. Покой и вечность царят в их Вселенной, которую прозревает только глаз художника. Его зрение отлично от нашего. В бедной флоре большого города он видит изящный абрис листьев репейника, сложный узор, который они образуют на сплошном покрове травы, контраст темных стеблей и светлых фигур, пластичность и грацию обнаженных тел, розовые рефлексы и свечение кожи. Все это гораздо более материальное, чем призрачный город, который виден вдали. Приглушенный огненный зрачок солнца и красный контур по краю зданий замыкают на себя перспективу, обозначая глубину пространства. Мы снова видим здесь филигранное умение автора объединять объем и плоскость, декоративность и реализм, детализацию и обобщение. В палитре этой работы фактически только один цвет — приглушенный красный. Она вся написана красноватыми оттенками разной степени светлоты. Такой уровень владения цветом свидетельствует о высоком живописном мастерстве художника.